Онлайн-журнал "Гелос"

Еще в конце прошлого столетия нумизматика большей частью имела дело с описанием и систематизацией монет, а монетные клады интересовали нумизматов как вехи, отмечающие древние торговые пути, или как источник пополнения коллекций отсутствующими в них экземплярами.

Нумизматика, как правило, была очень далека от истории денежного обращения, которым монопольно занимались политическая экономия и экономическая история. Новые методы изучения монет и особенно монетных кладов позволили нумизматике решать целый ряд сложных вопросов денежного обращения. Более того, по мнению некоторых ученых, нумизматика — не что иное, как история денежного обращения, воссозданная на основании материальных остатков его участников — старинных монет, монетных слитков, кладов тех и других. На самом деле, как мы уже писали, это не совсем так . Нумизматика, помимо истории денежного обращения, занимается определением и атрибуцией монет, их метрологией, систематизацией, историей монетного дела, изучением монетных кладов и отдельных находок, содействует решению вопросов политической истории, этнографии, истории искусства и т. д. Таким образом, нумизматика имеет дело не только с историей денежного обращения, но с более широким кругом вопросов. Однако история денежного обращения для нумизматики, безусловно, один из главных.

Денежное обращение — движение денег в качестве средства обращения и платежа. Следовательно, денежное обращение возникает практически одновременно с появлением денег. Сама монетная форма денег вызвана потребностями денежного обращения. Но нумизматика изучает не всякое денежное обращение: она может принести пользу только для изучения экономики тех эпох, когда основу денежного обращения составляет монетное обращение, т. е. со времени появления монеты (в странах Средиземноморья — VII в. до н. э., в Китае — XII в. до н. э.). Уже с появлением бумажных денег (в большинстве стран Европы и в Северной Америке — с XVII—XVIII вв., а в ряде государств Азии — намного раньше, в Китае, например, с XI в.) нумизмат-исследователь должен учитывать их роль в денежном обращении или, что, естественно, хуже, ограничиваться только монетным обращением, отбрасывая изучение других одновременных форм денег.

Именно поэтому некоторые нумизматические диссертации, книги и статьи озаглавлены как работы о монетном обращении. Таким образом, авторы стараются себя уберечь от упреков, что они не учли всех компонентов денежного обращения (это могут быть слитки, безналичное денежное обращение и т. п.). Монетное обращение играло существенную роль на домонополистической стадии развития капитализма, вплоть до начала действия золотомонетного монометаллизма, просуществовавшего до первой мировой войны, когда он в большинстве стран был сменен системой банкнотного и бумажно-денежного обращения. Таким образом, мы установили географические и хронологические рамки возможности вмешательства нумизматики в историю денежного обращения: для государств Европы и Средиземноморья — VII в. до н. э. — первая четверть нашего столетия.

Необходимо также учитывать, что роль нумизматики для истории денежного обращения возрастает в двух ситуациях: а) чем меньше компонентов, кроме монет, оно имеет и б) чем меньше дошло-до нас письменных источников денежного обращения. В связи с этим можно утверждать, что денежное обращение античности и средневековья не может быть изучено без использования нумизматики.

Нередко, изучая эти далекие эпохи, переносят на них представления о денежном обращении нового и даже новейшего времени. Отсюда и делается вывод об отсутствии денежного обращения в той или иной стране со сравнительно слабым развитием товарно-денежных отношений.

Опираясь на письменные и нумизматические источники и важнейшие исследования, можно выделить следующие характерные черты «простого металлического обращения».

Как и для более позднего времени, в эпоху античности и средневековья, когда такое денежное обращение господствует, оно является отражением движения товаров, проявляющегося в формуле Д—Т—Д. Но если в обществе с развитыми товарно-денежными отношениями «непрерывный кругооборот двух противоположных товарных метаморфоз, или постоянная смена актов продажи и купли, проявляется в неустанном обращении денег, или в их функции perpetuum mobile [непрерывно действующего механизма] обращения…», то на ранних ступенях простого монетного обращения простейший цикл Д—Т—Д не непрерывен, не столь многократен. Деньги, полученные за товар, могли сразу или почти сразу превращаться в сокровище, становиться монетным кладом. Таким образом, хотя в монете и была заложена возможность обслуживания «постоянной смены актов продажи и купли», монетное обращение было прерывистым и количество циклов Д—Т—Д было сравнительно небольшим, прежде чем монеты не выходили окончательно из сферы денежного обращения, переплавляясь в украшения, предметы прикладного искусства и т. п. Конечно, этот процесс в разное время не был одинаков: чем больше развивались товарно-денежные отношения, тем бесперебойнее и длительнее обслуживали монеты сферу денежного обращения. Среди кладов западноевропейских монет XI в., найденных на территории Древней Руси и прилегающих к ней земель, отмечены клады, почти целиком (более чем на 90%) состоящие из фрисландских монет. Таковы клады из д. Льговка Калужской области и из с. Никольское на границе Архангельской области и Республики Коми. Нумизматика прошлого столетия объяснила бы такой состав кладов тем, что это было имущество путешествующих фризских купцов. Мы можем объяснить такой однородный состав Льговского и Никольского кладов только тем, что монеты, поступившие, скорее всего, из Северной Германии или непосредственно из самой Фрисландии, кратковременно приняли участие в денежном обращении Древней Руси, прежде чем превратились в сокровище, не успев смешаться с другими западными денариями, обращавшимися в Восточной Европе.

Товарно-денежные отношения (а следовательно, и денежное обращение) в интересующий нас период не охватывали в одинаковой степени различные части той или иной территории, где господствовало натуральное хозяйство. Они проявлялись ярче в городах, землях, прилегающих к торговым путям, в местах проведения торгов, ярмарок и т. п. Такое островное, чересполосное развитие товарно-денежных отношений отражалось, конечно, и на характере денежного обращения.

Еще одной особенностью денежного обращения того времени было параллельное ему движение, когда деньги меняли своего владельца не в силу акта купли-продажи, а путем далеко не всегда экономическим, благодаря распространению в ту эпоху грабежей и пиратства, захвата военной добычи и получения контрибуций, выкупа пленных. Например, известно, что король Франции Людовик IX Святой (1226—1270), попавший в плен в результате неудачного 7-го крестового похода в Египет, был выкуплен за огромную сумму в 800 тыс. безантов (золотых византийских монет и подражаний им, чеканенных в Восточном Средиземноморье).

Значительную роль играли конфискации — примером может служить изъятие в 1312 г. огромных богатств ордена тамплиеров французским королем Филиппом IV Красивым (1285—1314). Карл Маркс приводит следующий характерный пример: «В Греции и в Риме образование государственных сокровищ, как всегда надежной и всегда готовой к использованию формы избытков, становится задачей политики. Быстрое перемещение таких сокровищ из одной страны в другую завоевателями и их частичный внезапный прилив в обращение составляют особенность античной экономики» .

Это высказывание можно иллюстрировать следующими примерами. Тетрадрахмы первой четверти V в. до н. э., выпущенные в Дельфах, были чеканены благодаря богатой добыче, принесенной в дар знаменитому Дельфийскому храму после победы над персами. В IV в. до н. э. имел место обильный выпуск монет Крита, перечеканенных из монет Кирены (на африканском побережье), которые были привезены на остров возвратившимися воинами. Аристион — сторонник и агент понтийского царя Митридата VI Евпатора (121—63 г. до н. э.), ведавший чеканкой в Афинах в 88—87 гг. до н. э., свой выпуск монет осуществлял после захвата большой храмовой сокровищницы на острове Делос. Нередко война, разбой, пиратство и т. п. превращали одно сокровище в другое.

Еще Ф. И. Михалевский отметил роль так называемых односторонних платежей в феодальном обществе. К ним следует отнести подати, сборы, жертвы в святилища и храмы, вклады в монастыри. Ряд таких односторонних платежей характерен и для античности. Особо надо упомянуть о реновации монеты — распространенного в средние века периодического обмена старые монеты на новые (в Германии, например, 12 старых денариев обычно обменивались на 9 новых, нередко худших по весу и металлу). Все перечисленные явления, будучи связаны с экономикой той или иной страны, безусловно, оказывали влияние на денежное обращение и нередко противостояли ему.

Следующей характерной особенностью простого монетного обращения является частое выпадение монет из него в клады, превращение в сокровище. Причины образования монетных кладов различны: по словам известного русского востоко-веда-нумизмата П. С. Савельева (1814—1859), «во время смут, да и в мирное время предкам нашим негде было укрывать свои капиталы, как „в матери сырой земле“. Она заменяла им сохранные банки» [Мухаммеданская нумизматика в отношении к русской истории. СПб, 1846, с. XXIII].

Августин Мейерберг — австрийский дипломат, посетивший Россию в 1661— 1662 гг., пишет, что «деревенские жители, да и сами дворяне, живущие в своих деревнях и поместьях, обыкновенно зарывают свои нажитые деньги в землю, в лесах и полях, по обычаю, заимствованному от предков».

Земля была, таким образом, своего рода «сберегательной кассой», оберегавшей от пожара, ограбления и других подобных бед. Известны (например, в Скандинавии) клады ритуального характера. Но каковы бы ни были причины укрытия кладов, они в конечном итоге выполняли роль регуляторов и резервуаров денежного обращения. Если падали цены и скорость обращения увеличивалась, то часть монет должна была непременно превратиться в сокровище. Прилив монетного металла, превышающий потребности экономики той или иной территории, должен был приводить к тому же результату, так как возникала диспропорция между количеством денег и массой противостоящих ему товаров. Если отсутствуют или недостаточно развиты банковское дело и использование ценных бумаг, то большее значение приобретают монетные клады, столь характерные для античности и средневековья.

Клад даже временно не является «мертвым сокровищем», как полагают некоторые нумизматы. «Сокровище было бы лишь бесполезным металлом, его денежная душа покинула бы его, и оно сохранилось бы как перегоревший пепел обращения, как его caput mortuum*, если бы оно не стремилось постоянно к обращению». Золото и серебро «функционируют в качестве денег и как таковые пребывают исключительно в процессе обращения (в качестве сокровища, резерва и т. д. они также остаются, хотя и в скрытом виде, в сфере обращения)…».

Одной из особенностей простого денежного обращения, прежде всего на первых его этапах, является легкость перехода монет из денежного обращения в сокровище и обратно. Имеется в виду превращение монет в монеты-украшения — подвески, мониста, пуговицы, серьги и т. п. (см. ил. 39). Легко обнаружить и обратное движение: в кладах Восточной Европы IX—XI вв. вместе с неповрежденными монетами мы видим монеты с ушками, со следами ушек, с отверстиями, свидетельствующими о том, как они использовались. Среди шести европейских денариев XI в., найденных в кошельке при археологических раскопках в Новгороде в 1954 г., одна из монет имеет два отверстия в центре кружка, а одна дважды пробита по его краю. Об использовании украшений в качестве денежных ценностей говорит и известная рядная грамота Тешаты и Якима, датируемая второй половиной XIII в., где монисто играет роль в денежных расчетах двух новгородцев: «И на девице Яким серебро взял, а мониста Тешатина у Якимовы жены свободна Тешате взяти».

Превращение монеты в украшение и обратно безусловно подчинено экономическому закону, сформулированному Марксом: «В качестве всеобщего закона можно выставить положение, что превращение золотых и серебряных денег в предметы роскоши происходит преимущественно в мирное время, а обратное превращение их в слитки, а также в монеты — только в бурные времена» .

Препятствием для такой трансформации могла бы служить высокая стоимость ювелирной работы, но в наших примерах она была минимальной. Надо, однако, учесть, что античные писатели иногда сообщают об изъятии негодных монет из обращения, то же можно сказать и о средних веках, но лишь для периодов и территорий, имеющих сравнительно развитое денежное обращение.

Следующая характерная черта простого монетного обращения — тесная связь функции денег как средства обращения и как мировых денег. Об этом писал Ф. И. Михалевский в своей книге о деньгах в феодальном хозяйстве: «Одну из особенностей функции средства обращения в рассматриваемую эпоху составляет слабая отмежеванность от нее функции мировых денег. Помимо того, что внешней торговле принадлежит исторический примат и что она в докапиталистических формациях количественно преобладала над внутренним движением товаров, самые границы между обеими формами движения товаров были весьма неопределенны…».

В связи с этим необходимо указать на две особенности движения и использования иностранной монеты.

1) Хотя существовало много направлений движения монет от границ одних государств к другим, но основным было движение от мест добычи драгоценных металлов к местам их потребления. Известны, например, большие клады на территории Передней Азии и Египта с архаическими монетами Македонии. Это объясняется тем, что в это время Северная Греция — Македония и Фракия — владела несколькими богатейшими в античном мире серебряными рудниками и их монеты стали удобным средством экспортирования драгоценного металла. Египет также богат кладами афинских монет классического периода, чеканившихся из серебра знаменитых Лаврийских рудников. Классическим примером названного движения монет служит массовое поступление германских денариев конца X—XI в. на древнерусские земли — Германия в ту эпоху была крупнейшим производителем серебра. По мнению известного польского нумизмата Р. Керсновского, отлив серебра из Западной Европы имел прямое отношение к местному денежному обращению: он, как и клады, служил своего рода регулятором обращения. Для более позднего времени можно упомянуть поступление в ряд стран Европы золотых дукатов Венгрии, на долю которой приходилась значительная часть добычи золота в XV в., а также массовое поступление в страны Европы и Азии золотых и особенно серебряных монет из испанских владений в Америке.

2) Относительно частое использование иноземной монеты в местном денежном обращении страны-импортера (например, использование куфических монет-дирхемов в VIII — начале XI в. и западноевропейских денариев в X — начале

XII в. на территории Древней Руси). Конечно, иноземная монета использовалась в первую очередь в государствах, где отсутствовала или была слабо развита чеканка собственной монеты. Правда, монеты, получившие международное признание, благодаря своему качеству охотно принимались и в областях с интенсивной монетной чеканкой. Таковы английские стерлинги, французские гро турну а, венецианские цехины и т. д. Поступая в пределы другого государства, иностранные монеты прежде всего рассматривались как слитки металла определенного веса и качества. Но их «национальные мундиры» — изображения и надписи, не читаемые и не понимаемые местным населением, отличались друг от друга и позволяли отбирать монеты по весу и составу металла. Особенно легко вливались в денежное обращение те иноземные монеты, вес которых был одинаков или кратен местным денежно-весовым единицам.

С развитием товарно-денежных отношений, формированием централизованных государств и развитием монетного права функция мировых денег все больше отделяется от функции средств обращения. Иностранная монета продолжает использоваться, но главным образом для перечеканки и надчеканки или как сырье для выпуска собственных монет.

Мы выяснили характерные черты простого металлического обращения, прежде всего в его классической форме в эпоху античности и средневековья. Занимаясь теоретической или научно-практической нумизматикой, эти особенности никогда нельзя игнорировать.

Теперь рассмотрим другую сторону вопроса: что может дать нумизматика для изучения истории денежного обращения (прежде всего для периода простого монетного обращения)?

Работа над атрибуцией монет, иными словами — над установлением места и времени их изготовления, позволяет установить начало чеканки, т. е. начало местного денежного обращения. Только работа нумизматов привела к установлению факта чеканки древнерусских монет, к определению ее продолжительности и особенностей. Недавно исполнилось тысячелетие со времени появления златников и сребреников Владимира Святославича. Иногда малочисленность или непродолжительность выпуска дают повод некоторым исследователям утверждать, что причиной появления таких монет является стремление правителя к укреплению своего политического престижа, а главной целью выпуска была якобы политическая пропаганда. Хотя исследователю такие мотивы и нельзя вовсе отбрасывать, но начало чеканки (если только речь идет не о единичных экземплярах монет) можно объяснить в первую очередь экономическими причинами, определенным уровнем развития экономики. Это целиком относится и к древнерусским монетам, общий выпуск которых можно на основании технических данных (количество монетных штемпелей, примерное количество монет, изготовляемых одной парой штемпелей) оценить в несколько сот,тысяч экземпляров.

Еще больше возможностей дает нумизматика для установления состава денежного обращения. Участие местной чеканки определяется анализом монет того или иного происхождения в систематизированных собраниях важнейших музеев мира (даже в великолепных коллекциях одного музея всегда бывают пробелы). Но этот метод не ознакомит исследователя со всеми компонентами денежного обращения интересующей его территории. В этом может помочь только анализ кладов. Причем не одной-двух находок, которые могут ввести в заблуждение, как мы видели выше на примере с фризскими монетами. Берется весь доступный комплекс кладов, которые публикуются обычно по географо-хронологическому принципу в виде корпусов или топографий находок.

Благодаря анализу кладов удается выделить более или менее четко определенные периоды денежного обращения, характеризующиеся особенностями его состава. Наиболее четко выработал такой метод исследования известный советский нумизмат, хранитель восточных монет Государственного Эрмитажа Р. Р. Фасмер (1888—1938) в своей небольшой, но основополагающей статье «Об издании новой топографии находок куфических монет в Восточной Европе». Фасмер разделил клады куфических монет по своему составу на четыре периода: «Древнейшие клады (800—825) состоят почти исключительно из аббасидских диргемов, причем среди них наблюдается наличие большого процента африканских монет. Затем следует период, когда еще главная масса из аббасидских диргемов, но все эти монеты чеканены в Азии, причем замечается значительный процент монет, чеканенных во владениях Тахиридов, и почти полное отсутствие африканских монет (825—905). Третий период (905—960) характеризуется полным преобладанием Саманидов. Наконец, в кладах четвертого периода (960—1012) наряду с массой саманидских диргемов встречаются также в значительном количестве Ьувейхиды и Зиярды». Трудами ряда советских нумизматов, прежде всего В. Л. Янина, в рабочую схему Р. Р. Фасмера были внесены некоторые дополнения и уточнения, но она не потеряла своего значения и в наше время. Подобный анализ кладов дает возможность полностью раскрыть состав денежного обращения в тот или иной период, выявить основные и второстепенные компоненты — обломки и обрезки монет, слитки и т. п. Нанесение на карту мест находок монет того или иного периода (нумизматическое картографирование) очерчивает достаточно четко ареал этого обращения.

Наблюдения над находками монет (клады, единичные находки на территории древних поселений и захоронений), сличение дат выпуска монет с дендрохроноло-гическими датами культурных слоев (об этом — далее) и археологических памятников позволяют судить о быстроте поступления и продолжительности участия той или иной разновидности монет в местном денежном обращении. В решении последнего вопроса помогают и наблюдения над степенью стертости монет.

Иногда в исторических или археологических работах можно встретить сомнения по поводу самостоятельного значения монетных кладов как важнейшего источника по истории денежного обращения. Для того чтобы проверить, как монетные находки отражают современное им денежное обращение, известный шведский нумизмат профессор Бенгт Тордеман применил оригинальный метод. Итоги своей работы он изложил в 1948 г. в одном из английских нумизматических журналов. Тордеман исследовал большой клад, найденный в подвале дома одной из богатейших фамилий Стокгольма — Лохе, где он был укрыт, судя по монетам, ок. 1740 г. Все монеты клада были чеканены на Стокгольмском монетном дворе. Исследователь подсчитал количество монет за каждый год и сопоставил эти данные со сведениями о количестве таких же монет, ежегодно выпускавшихся монетным двором. Построенный им график показал отклонение не более 5%, т. е. если монет того или иного года чеканилось больше, то и в кладе их было относительно больше. Таким образом, клад Лохе почти идеально отразил интенсивность чеканки на Стокгольмском монетном дворе и соответственно состав шведского денежного обращения того времени.

Нумизматическая метрология (наблюдения над весом монет из систематизированных коллекций и находок), а также анализ металла монет нередко указывают на кризисный характер денежного обращения, на продолжительность кризисных явлений. Эти наблюдения позволяют также фиксировать проведение денежных реформ, нашедших слабое отражение (или вообще его не нашедших) в письменных источниках.

Таковы кратко взаимосвязи и взаимодействия двух близких и родственных друг другу наук — нумизматики и истории денежного обращения. Одна опирается на материальные остатки денежного обращения, другая на письменные источники. Одна занимается, кроме вопросов денежного обращения, всем, что касается монеты как участника обращения, как памятника истории, техники, искусства и культуры, другая — историей денежного обращения и проблем, с ним связанных. Нумизматика, незаменимая в решении вопросов истории простого монетного обращения, способна давать иллюстративный материал и к истории денежного обращения XX в. Следовательно, чтобы фундаментально решать вопросы денежного обращения различных эпох, надо опираться и на ту, и на другую научную дисциплину.

Хотелось бы закончить свидетельством известного советского нумизмата-востоковеда Е. А. Давидович, почерпнутым ею из опыта своей многолетней исследовательской работы. В монографии «История денежного обращения средневековой Средней Азии», вышедшей в 1983 г., она пишет: «До тех пор, пока советские историки пользовались только рукописными источниками по истории средневековой Средней Азии (причем преимущественно нарративными), изучение денежного обращения, по существу, и не имело перспектив. Даже редкие прямые свидетельства этих источников о денежных делах, замеченные и опубликованные историками, не были и не могли быть правильно поняты… Не будет преувеличением сказать, что тема «История денежного обращения средневековой Средней Азии» была поставлена на повестку дня только вместе с осознанием возможности опереться на монетный источник как основной, а по большей части и единственный» .