Онлайн-журнал "Гелос"

В январе 2004 года на нью-йоркском аукционе Дмитрия Маркова за $550 000 была продана одна из восьми известных на сегодняшний день монет так и не «приступившего к исполнению своих обязанностей» императора России Константина I. Покупателя, пожелавшего сохранить свое имя в тайне (все, что известно, — он гражданин Японии), представлял агент, заплативший рекордную для российской нумизматики цену. История создания этой монеты, все перипетии, связанные с ней, вышедшие за рамки сугубо нумизматического сюжета, достойны настоящего документального романа в стиле Эдварда Радзинского.

Но, наверное, потому роман и не написан, что ставить точку в чрезвычайно запутанном деле о рублях «императора Константина I» еще рано.

В настоящий момент известно о существовании восьми серебряных рублей (пять с надписью на гурте и три без нее). Некоторые специалисты говорят и о девятом экземпляре. Но пока его никто не видел, предположения остаются предположениями…

Краткая характеристика и биография Константина Павловича.

Описывая сложные, зачастую алогичные движения аутентичных и поддельных монет, многие исследователи лишь вскользь касались самой личности великого князя Константина Павловича. Человека, который вполне мог стать императором, но таковым не стал. Его биография, недостаточно изученная, во многом дает ответ на вопрос, почему сын Павла I решился безоговорочно отказаться от престола.

Константин Павлович, цесаревич и великий князь, второй сын императора Павла I и императрицы Марии Федоровны, родился 27 апреля 1779 года. Венценосная бабка Екатерина II, мечтавшая о восстановлении Византийской империи, назвала мальчика Константином — именем первого и последнего басилевсов. Она наняла гречанку-кормилицу и ее соотечественника «дядьку» Куру-та, который стал близким другом Константина Павловича на всю жизнь и даже получил генеральский чин. Воспитатель великого князя Цезарь Лагарп жаловался на излишнюю живость мальчика, неспособность сосредоточиться в учении, а также на бурные вспышки «самого необузданного гнева». Но тот же Лагарп отмечал у своего воспитанника «прекрасное сердце, много прямоты душевной, верное нравственное чувство». Константин был любимцем Павла I и с начала 1790-х годов очень сблизился с отцом, всецело посвятив себя воинской службе в Гатчине. Уже в 16 лет он был назначен командиром Санкт-Петербургского гренадерского полка.

В 1796 году Константин Павлович вступил в брак с принцессой Саксен-Заалфельд-Кобургской Юлианой-Генриеттой-Ульрикой, принявшей православие и имя великой княгини Анны Федоровны. Семейная жизнь не ладилась из-за интриг матери, императрицы Марии Федоровны, которая активно вмешивалась в личную жизнь супругов ради своих властных амбиций. Она еще сыграет зловещую роль в династическом кризисе…

В 1799 году Константин отправился добровольцем в армию Александра Суворова в Италию. Излишняя пылкость привела к неудаче в бою у Басиньяно, но уже в битвах на реке Треббия и при Нови он реабилитировался, о чем мы узнаем из рапорта А. Суворова: «великий князь… внушал храбрость и расторопность… и способствовал победе». И в знаменитом Швейцарском походе он не прятался в резерве, переносил тяготы наравне со всеми, особо отличившись при штурме Чертового моста.

Под впечатлением ратных подвигов сына император Павел I Манифестом от 20 октября 1799 года назначил Константина цесаревичем, то есть наследником престола, в обход прав старшего сына Александра.

Убийство отца в Михайловском замке в 1801 году глубоко потрясло Константина. Тогда у него вырвались слова: «После того, что случилось, брат мой может царствовать, если хочет, но если бы престол достался мне когда-нибудь, то я, конечно, никогда его не приму». Безусловно, Константин был человеком слова, в отличие от своего брата, которого называли «сфинксом, неразгаданным до гроба».

Цесаревич не подвергал сомнению права старшего брата на трон и оставался его преданным помощником.

В 1801 году окончательно дала трещину семейная жизнь Константина Павловича, и великая княгиня Анна Федоровна навсегда выехала за границу. Константин оставался наследником престола (при бездетном Александре I) и продолжал службу в армии. В 1805 году он командовал гвардией в битве под Аустерлицем, и цвет российской армии вышел с честью из общего разгрома во многом благодаря умению и хладнокровию Константина. Цесаревич участвовал в кампании 1806—1807 годов, командовал гвардией во время Заграничного похода русской армии 1813—1814 годов, особо отличившись в битвах под Бауценом, Дрезденом и Лейпцигом. За Дрезденскую битву Александр I наградил его золотой шпагой с алмазами с надписью «За храбрость». В 1814 году во главе гвардии Константин Павлович вступил в Париж.

Неравный брак

Вся дальнейшая воинская служба цесаревича была связана с Варшавой. Здесь Константин проживал практически безвыездно, занимаясь организацией и совершенствованием армии Царства Польского (автономии в составе Российской империи). Нельзя сказать, что он был полонофилом, хотя и защищал по-рыцарски своих сослуживцев-поляков, особенно перед лицом жандармов. Но цесаревич оберегал и имперские интересы, будучи ярым противником тайных обществ. Куда большим полонофилом являлся Александр I, находившийся под влиянием польской партии при дворе (Адам Чарторыйский, Тадеуш Чацкий). Интересно, что рубли во время правления Александра I выпускались без портретов, но вот для Царства Польского было сделано исключение, и монеты, согласованные с местной денежной системой (например, 2 злотых — 30 копеек, или 10 злотых — 1,5 рубля), неизменно были «портретными».

В 1817 году на балу императорского наместника Зайончека Константин Павлович встретил молодую девушку из весьма известной, но бедной шляхетской семьи — графиню Жанетту (Иоанну) Антоновну Грудзинскую.

Это был удар молнии, поразивший обоих. Вдовствующая императрица и знать не хотела о безродной польке. Константин
оставался непреклонным. Получив развод с великой княгиней Анной Федоровной, он 20 мая 1820 года без излишней помпы стал под венец. Супруга Константина Павловича получила рескриптом Александра I титул Светлейшей княгини Лович. Как писал Е. Карнович, «влияние княгини Лович, чуждой всякой политики и интриг, на Константина Павловича было самое благотворное и значительно смягчило неровности его характера». Но на семейном совете было поставлено одно условие: все дети, появившиеся в морганатическом браке, будут лишены великокняжеских прав.

«Только тогда, когда настанет время»

Манифест. Часть вторая.

Ряд исследователей отмечает, что главным условием для законного освящения этого «неравного брака» был отказ Константина от престола в пользу младшего брата Николая, у которого уже в 1818 году родился сын, будущий император Александр II. Оформлено все было в обстановке полной секретности. Многие историки подчеркивают, что Николай не знал о существовании документа, равно как и Елизавета Алексеевна — жена императора. Возможно, пребывал в неведении и Константин. Манифест, подписанный Александром I 16 августа 1823 года, составил архиепископ московский Филарет. О его содержании знали лишь граф Алексей Аракчеев, князь Василий Голицын и вдовствующая императрица Мария Федоровна. Оригинал документа хранился в Успенском соборе Кремля, а три заверенные императором копии отправили в запечатанных конвертах в Государственный совет, Сенат и Синод.

После выхода Манифеста (текст которого подлежал оглашению «только тогда, когда настанет время») наследником продолжал считаться Константин, хотя таковым уже являлся Николай.

Любой повод мог изменить ситуацию кардинально. Так и произошло. 19 ноября 1825 года при очень загадочных обстоятельствах, «не вовремя» и весьма далеко от столицы умер Александр I. Смерть наступила в Таганроге, куда император поехал с больной женой.

Рапорт фельдмаршала Ивана Дибича о кончине императора достиг Варшавы 25 ноября 1825 года, и только утром 27 ноября — Петербурга. Константин объявил в Бельведерском дворце, что отрекается от престола. Это событие зафиксировано и не дает повода сомневаться ни в искренности великого князя, ни в том, что он не знал о содержании Манифеста. Уже в ночь на 26 ноября Константин пишет Николаю и матери официальное, выдержанное в резких тонах, письмо с отречением от престола и поручает его отвезти в Петербург самому младшему брату — Михаилу Павловичу. Пока последний был в пути, днем 27 ноября Николай присягает Константину и приводит к присяге войска Петербургского гарнизона. На заседании Государственного совета был вскрыт конверт с Манифестом, но Николай тотчас убедил его членов присягнуть Константину (не без подсказки военного губернатора Санкт-Петербурга Милорадовича и матери).

Вся громадная страна присягала новоиспеченному императору, но прибытие 3 декабря в столицу Михаила Павловича вновь меняет ситуацию. Письма Константина, по велению вдовствующей императрицы, не вскрываются. Михаил через день вновь отправляется в Варшаву с письмами, где «императору» предлагается незамедлительно приехать в Петербург и официально отречься от престола. Это была зацепка, потому как в соответствии с указом Павла I «Об императорской фамилии» только в таком случае легитимным было воцарение Николая Павловича.

Рубль, переприсяга и картечь на Сенатской площади.

Не потому ли в самый «неподходящий» момент, 6 декабря 1825 года на Монетном дворе по инициативе… Марии Федоровны(!) начались работы по изготовлению штемпелей «константинов-ского рубля»?! На тот момент Николай отрекся от престола на Государственном совете, а Константин мало того, что в письмах в Петербург не признавал себя царем, так еще и отказывался приезжать в столицу. Милорадович же вел двойную игру (в любой ситуации он выходил сухим из воды), глядя сквозь пальцы на подготовку дворянского восстания.

9 декабря Николай получил отредактированный выдающимся историком Николаем Карамзиным и видным реформатором Михаилом Сперанским текст Манифеста о восшествии на престол. А уже через день была закончена работа над одной из трех пар штемпелей «константиновско-го рубля».

12 декабря, в субботу, были закончены два экземпляра с гуртовой надписью и затем отправлены министру финансов Егору (Францу) Канкрину. В воскресенье работы на Монетном дворе не проводились. Именно вечером этого дня Николай неожиданно появляется на Государственном совете и объявляет себя императором. На понедельник 14 декабря назначалась переприсяга войск Петербургского гарнизона. Чем и воспользовались декабристы, для которых династический кризис стал побудительной причиной и сигналом к восстанию.

Далее были всем известные события на Сенатской площади, смерть Милорадовича от пули Петра Каховского (его гибель — всего лишь недоразумение, столь выгодное и победившим, и проигравшим), недюжинное самообладание и решительность Николая, проявленные во время многочасовых переговоров с восставшими. Когда уже зашло солнце, последовал приказ императора: «Картечь!» — и инсургенты были рассеяны. Николай I расправился с ними жестоко: пять человек были повешены, 121 человек сослан на каторгу и поселение в Сибирь, 3000 солдат подвергнуты репрессиям. Еще долго тема восстания, и тем более создания рублей «императора Константина I», были запретными в державе. Только после смерти Николая I в 1855 году стали просачиваться сведения о выпуске «рубля Константина I».

По приказу министра финансов Канкрина 20 декабря 1825 года «опасные свидетельства» — три штемпеля, пробные оттиски на олове и проектный рисунок работы Якова (Якоба) Рейхеля, а также пять готовых рублей с гуртовой надписью — были засекречены и хранились в отдельном пакете в сейфе секретного архива Министерства финансов.

Дальнейшая судьба Константина Павловича не столь интересна. Он был верным подданным брата, но практически не выезжал за пределы Варшавы. Его интересовали исключительно проблемы Царства Польского, ведь с 1826 года великий князь был и неофициальным гражданским губернатором.

17 ноября 1830 года, в первый день польского восстания, он чуть было не погиб и вынужден был бежать из Варшавы с верными частями. В подавлении «польского бунта» Константин не проявил большого рвения. Он умер от холеры в Витебске. 15 июня 1831 года Княгиня Лович пережила Константина Павловича ненадолго: она скончалась 17 ноября 1831 года в Гатчине, куда переехала с разрешения императора.

Пути-дороги раритетных монет.

Попытаемся проследить траектории «полета» известных на сегодняшний день «рублей Константина I». Начнем с экземпляров без надписи на гурте, каковых пока что известно три.
Первым обнаружившимся рублем стал экземпляр, снимок которого в своем каталоге опубликовал во Франции русский генерал в отставке Федор Шуберт в 1857 году. Рубль получил название «Рейхе-ля-Шуберта-Толстого», так как первым его хозяином (до 1851 года) был вышеупомянутый медальер Яков Рейхель. До 1874 года рубль был украшением коллекции Ф. Шуберта и его наследников, а потом оказался у русского собирателя И.И. Толстого (1874 г.). Последний, словно предчувствуя приближение революции, продал его за 11 250 марок (примерно 2 800 рублей золотом) в 1913 году на аукционе Хесса во Франкфурте-на-Майне чикагскому собирателю Виржи-лу Брандту. Ориентировочно после 1936 года от его брата Ораса Брандта монета отправилась к американцу Г. Д. Гиббсу, и уже в 1961 году частным образом досталась выходцу из России Эндрю (Андрею) Кельпшу. Интересно, что господин Гиббс, явно пытаясь увести в сторону исследователей и охотников за рублем, умудрился продать «фальшак» (скорее всего «рубль Трубецкого») королю Египта Фаруку. Аутентичная же монета появляется в 1974 году на аукционе «Спинк и сыновья», но ее оценка ($200 тыс.) оказалась не по зубам потенциальным покупателям. И, наконец, в конце 1990-х годов неизвестный французский собиратель приобрел ее на аукционе в Сан-Луи за $112 500. Вес монеты 20,75 г.

Второй рубль получил название «Иозефа-Рихтера». Впервые он «всплыл» в 1919 году в коллекции Людвига Йозефа; затем его обладателем стал ленинградский собиратель Федор Рихтер, умерший в 1938 году. Далее рубль оказался в руках наследников Рихтера, и в 1962 году его экспертизу провел хранитель нумизматической коллекции Эрмитажа Иван Спасский, безрезультатно пытавшийся убедить Министерство культуры СССР выкупить раритет. В 1981 году (возможно, ранее) рубль оказался за границей, и его попытались продать на аукционе Sotheby’s за $80 000, но после предложения в $55 000 без объяснения причин лот отозвали. Этот экземпляр все-таки был вскоре продан частным образом неизвестному нумизмату из США. Вес монеты 20,57 г.

Третий экземпляр без гурта можно условно назвать рубль «Алексеева-Исаева-Гаршина-Фукса». Он, как отмечал выдающийся российский нумизмат Иван Спасский, поначалу находился в коллекции гофмейстера императорского двора Г.П. Алексеева, потом последовательно — у известного собирателя Павла Исаева, профессора-медика и нумизмата Владимира Гаршина, и, наконец, был тайно вывезен из СССР, осев в 1981 году в коллекции известного западногерманского ученого-нумизмата Вилли Фукса. Вес монеты 20,89 г.

Экземпляры с надписью на гурте.

В 1879 году император Александр II произвел «ревизию» пяти имевшихся в наличии в Министерстве финансов рублей. Один экземпляр он оставил себе. Его «передвижения» вычислить несложно: в 1927 году монета оказалась в ленинградском Эрмитаже, а в 1930-м была передана в московский Исторический музей. Вес монеты 20,55 г.

Второй рубль был сразу же отправлен в Эрмитаж, где пребывает и поныне (вес 20,63 г).

Третий рубль достался в 1880 году шурину императора Александру Гессенскому, но в 1889-м оказался за границей, где и обнаружился в 1914 году на мюнхенском аукционе наследников Мерцбахера. Купил его вышеупомянутый чикагский нумизмат В. Брандт (в этой семье рубль хранился 50 лет). Лишь в 1964 году у этого экземпляра после люцернского аукциона появился новый хозяин — Сол Каплан, который, в свою очередь, перепродал монету неизвестному собирателю из Цюриха. Вес 20,61 г.

Четвертый рубль император подарил великому князю Георгию Михайловичу. Тот в 1909 году отдал монету в Русский музей, из которого в вихрях Гражданской войны, в 1919-м, она и «испарилась», чтобы вновь материализоваться на лондонском аукционе в 1950 году, где ее приобрел уже знакомый нам Сол Каплан. В 1959 году монету купил мультимиллионер В.Х. Дюпон, который вскоре подарил ее Национальному музею США — Смитсоновскому институту, обладающему уникальной нумизматической коллекцией.

Пятый рубль имеет наиболее запутанную историю. Он был передан царем московскому генерал-губернатору, великому князю Сергею Александровичу — человеку, далекому от нумизматики. Этот экземпляр продавался на аукционе Гамбургера во Франкфурте-на-Майне в 1898 году от имени «известного французского собирателя» или от имени итальянца Петтинати, и «ушел» за 1 280 марок (320 рублей). А в 1965 году выходец из России, новозеландец Евгений Арлов продал рубль неизвестному французскому агенту за $41 000 на аукционе Шульмана в Нью-Йорке. Вес монеты неизвестен.

Мистификатор по своей воле.

Иван Спасский в своем исследовании «По следам одной редкой монеты» (1964 г.) убедительно доказал, что представленные в Париже в 1873 году князем А.В. Трубецким «рубли Константина» — не что иное, как блестящая подделка и мистификация. Отличия подлинных рублей от поддельного рубля Трубецкого видны невооруженным взглядом. Так, в начертании букв Б, В, Р, Ь и Ъ на «фальшаке» дуги более плавные, можно сказать, по-французски изящные. Как-никак, Парижский монетный двор был задействован! Но особенно видны «проколы» на цифрах аверса и реверса; на оригинальных монетах они предельно заострены, так же, как и хвост орла. Иван Спасский указал и на «французское» соотношение сторон рубля, и на то, что очертания щита с Георгием Победоносцем на подделке несколько размыты и уж совсем плавные…

Князь-мистификатор напрочь отказывался признавать подлинным рубль «Рейхеля-Шуберта» (напомним, это был единственный на то время экземпляр монеты Константина Павловича) без надписи на гурте. Вместо него он представил сразу же пять© монет. На идентичных, абсолютно соответствовавших всем классификациям (размер, вес и проба серебряной монеты 20-х годов XIX века) и сверкавших новизной монетах, попавших будто бы в его руки прямо из Бельведерского дворца в Варшаве, также нет надписи на гурте. Князь Трубецкой передал один из пяти своих рублей-подделок в коллекцию Эрмитажа, но все видные нумизматы отказались признать монету… В настоящий момент эти прекрасно исполненные «фальшаки» также имеют свою цену, но, конечно же, не представляют никакого научного интереса. Есть основания говорить, что и сегодня фальшивомонетчики не сидят сложа руки, так как с учетом всех замечаний, высказанных Иваном Спасским в его книге, на рынке появился рубль, блестяще исполненный на парижских штемпелях князя Трубецкого.

Р. S. Напомним, что 14 октября на аукционе «Коллекционные русские монеты и медали» в Москве был установлен абсолютный ценовой рекорд. Редчайший пробный рубль Анны Иоанновны 1730 года был продан за 15 млн. 600 тыс. рублей (около $624 тыс.). Прежний рекорд как раз и принадлежал одному из «константиновских рублей» ($550 тыс), а именно экземпляру «Иозефа-Рихтера», проданному на аукционе Дмитрия Маркова в 2004 году.

---

Журнал "Антиквар"